«Зримый язык» выиграл исторический спор о преподавании жестового языка
Александр Грейам Белл (Гари Лестер) и его жена Мэйбел (Кари Гинсбург) в театральной постановке «Зримый язык»
Достаточно часто ключом к незабываемой театральной постановке становится историческое событие: вспомним политические перипетии, описанные в пьесах Шекспира, или столкновение в зале суда («Обезьяний процесс»), которое вдохновило своих авторов на создание произведения «Пожнёшь бурю».
Теперь новая работа пополняет ряды инсценированных исторических споров. «Зримый язык» – мировая премьера мюзикла на американском жестовом языке и английском, которая отсылает к известному спору 1890-х Эдварда Майнера Галлодета и Александра Грейама Белла о методиках обучения глухих. В мюзикле задействованы сценарий и текст, написанные Мэри Ресинг, и труппа, состоящая из глухих и слышащих актёров, играющих на американском жестовом языке и английском.
Мюзикл «Зримый язык» повествует об одной из историй, произошедшую в округе Колумбия (США). Эдвард Майнер Галлодет был первым директором колледжа, где обучались глухие, который позже стал Галлодетским университетом. Александр Белл, известный как изобретатель телефона, также работал с глухими. Часть своей жизни Белл прожил в Вашингтоне. Спор двух слышащих мужчин об образовании глухих сбивал с толку политические круги в Вашингтоне. Галлодет выступал за использование жестового языка в обучении глухих и общении с ними, тогда как Белл был уверен, что самое главное – научить глухих говорить и читать с губ.
По мнению Этана Синнотта, руководителя театральной и танцевальной программы в Галлодетском университете, «сердцем» мюзикла «Зримый язык» и является эта идеологическая борьба за будущее образования глухих. «И мы видим, как развивается эта игра между двумя волевыми мужчинами в Вашингтоне, во времена, когда город обретает своё лицо в качестве главного рычага власти», – говорит Синнотт.
Сценарист Ресинг рассказывает, что она случайно наткнулась на эту историю, когда театр «Открытый круг» попросил её написать мюзикл, в котором бы освещалась и речь, и американский жестовый язык. Эта тема не стала чем-то из ряда вон выходящим для «Открытого круга», основное внимание которого было сосредоточено на включении людей с ограниченными возможностями в деятельность профессионального театра. Первое совместное выступление с актерами с ограниченными возможностями состоялось в 2007 году в спектакле «Песни для Нового Мира» Джейсона Роберта Брауна.
Мэри Ресинг очень увлеченно относится к неизвестным местным драматическим историям. Интерес к ним у неё возник во время работы в качестве директора (до 2013 года) театра Культурной Активности Мериленда. Итак, чтобы найти тему для своего нового проекта, Ресинг поговорила с членами местного общества глухих, задавая всем следующий вопрос: «Как вы думаете, какую историю о глухих стоит поставить на сцене?» Таким образом вскоре была найдена тема для спектакля.
Ресинг поняла, что на этот неразрешённый спор между Галлодетом и Беллом повлияла разница их воспитания и мировоззрения, а также разница в отношении к образованию.
Отец Эдварда, Томас Хопкинс Галлодет был пионером в сфере образования глухих в Соединенных Штатах и сторонником использования жестового языка (в честь него и назван Галлодетский Университет). Отец Белла, наоборот, был учителем риторики, разработал технологию чтения с губ, по которой вся речь разбивалась на простые звуки. Эта технология оправдала себя и оказалась полезной при обучении глухих произношению.
«Оба преподавателя свято верили, что они делают свое дело на благо общества глухих, – считает Мэри Ресинг. – Галлодет ратовал за обучение на жестовом языке, потому что это значительно облегчало задачу, и, следовательно, было более выгодно, позволяя обучать столько людей, сколько только было возможно».
Напротив, обучение глухих устной речи могло быть более трудо- и время затратным. Но, по словам Ресинг, Белл считал эти занятия необходимыми. Он боялся, что упор на жестовый язык изолирует глухих от основного общества слышащих и приведет глухих к нищете. Сценарист старалась отразить все эти проблемы и в сценарии, и в тексте к мюзиклу.
Сьюзен Ричард, директор театра «Открытый круг» какое-то время участвовала в проекте как второй режиссёр вместе с Томом Превиттом. На полпути создания спектакля работа театра «Открытый круг» была приостановлена помимо воли Превитта. После того, как он занял пост директора «Авант Барда» в 2013 году, компания подписала договор о сотрудничестве с Галлодетом.
Говоря на американском жестовом языке в интервью в Галлодетском Университете, руководитель театральной и танцевальной программы Этан Синнотт рассказывает, что он сразу понял, что спектакль достойный. Потому что «Белл и Эдвард Галлодет являются важными фигурами для истории общества глухих, и независимо от того, смотрит ли история на события через призму глухих или слышащих, всегда существовала тенденция мифологизировать и идеализировать героев эпохи».
Например, Синнотт рассказывает, что многие глухие воспринимали Белла как «злодея, Дарта Вейдера истории глухих», потому что Белл интересовался евгеникой (учение о наследственном здоровье человека и путях улучшения его наследственных свойств, о возможных методах активного влияния на эволюцию человечества в целях дальнейшего совершенствования его природы, об условиях и законах наследования одаренности и таланта, о возможном ограничении передачи наследственных болезней будущим поколениям) и тем, как можно использовать законы этой науки для уменьшения доли глухого населения в мире. Сегодня такая постановка вопроса кажется ужасной.
В то же время Галлодет «легко воспринимается как победитель», что, откровенно говоря, не совсем исторически точно.
«Важной характеристикой этой постановки является то, что она заставляет зрителей увидеть реально произошедшие события, а не вторить всеобщему мнению о героях как о простых, неглубоких людях, не учитывая их особенностей», – говорит Синнотт. В целом, он считает, что театр должен заставлять людей выходить за пределы их зоны комфорта.
Спектакль «Зримый язык» способен сделать это, используя два языка. Мюзикл рассказывает историю и на Американском жестовом языке, и на английском, не прибегая к дублированию ролей, переводу и помощи людей, которые не принадлежат к миру, о котором рассказывает мюзикл. Вместо этого Ресинг написала сценарий и песни, в которых слышащие и глухие герои общаются на двух языках. Например, сцена, в которой происходит диалог между Беллом и Галлодетом, становится двуязычной благодаря глухому герою, Энналсу Адамсу младшему, в присутствии которого Белл и Галлодет сопровождают свою речь жестами.
Но так как нет постоянного синхронного перевода, текст озвученных диалогов и переданных на жестовом языке отличается. Иногда глухой актёр покажет шутку, которая может быть непонятной для человека, не владеющего американским жестовым языком. Глухие и слышащие зрители, которые не понимают один из используемых в спектакле языков «испытают разные чувства от спектакля – но эти чувства об одном и том же», – утверждает режиссер Том Превитт.
На одной из репетиций в начале октября стали очевидны потенциальный резонанс и связанные с ним сложности. Эрон Кюбей, руководитель отделения сценической жестовой речи, и его помощник Тайлер Герман отрабатывали сцену с Хелен Келлер и Энн Селлеван, учительницей Хелен. В этой сцене, слепоглухая Хелен (которую сыграла глухая выпускница Галлодетского университета Миранда Медагно) и Энн Салливан (роль исполнена слышащей акрисой Сарой Энн Силлерс) приезжают в Вашингтон. Актрисы рассказывают о своих впечатлениях, волнениях и испытанном беспокойстве в дуэте: Хеллен Келлер рассказывает на жестовом языке, я Энн Салливан поет песню, которая по смыслу схожа со словами ее ученицы, но не полностью идентична.
Во время репетиций, Герман делал попытки синхронизировать жестовую речь и пение под музыку. В то же время, Кюбей пытался добиться от Медагно большей эмоциональности в передаче удивления Келлер в тот момент, когда она почувствовала вибрации и запах вокзала Вашингтона.
Во время обсуждений Герман говорит на словесном языке, а Кюбей – на жестовом, и присутствующий переводчик переводит каждое высказывание на один из языков (в зависимости от того, какой язык использовал говорящий), чтобы все следили за текстом. По словам Превитта, на каждой репетиции присутствуют по два переводчика – это обычная практика с целью обеспечить единовременные обсуждения и для того, чтобы у переводчиков была возможность отдохнуть.
Руководитель отделения сценической жестовой речи Эрон Кюбей, одновременно вовлечённый в постановку как один из актёров, сценарий и музыку для которой написали и срежиссировали слышащие, также следил за выполнением глобальной цели спектакля. В своём интервью он сказал, что работал вместе с помощником директора Чарли Эйнворсом (глухим) «чтобы удостовериться, что в мюзикле сохранен, высоко ценится и безошибочно передан взгляд на ситуацию глухого человека».
В дополнительные обязанности Кюбея также входил контроль за жестовой речью актёров, её соответствием характеру героя. Героям старшего возраста и высшего ранга нужно было использовать более официальный стиль речи, говоря на жестовом языке, в то время как актеры, исполняющие роли молодых студентов, могли использовать разговорный стиль. «Выражение эмоций, так же, как если бы это был слышащий герой, должно соответствовать образу. В конце концов, жесты – это наш голос», – резюмирует Кюбей.
Все эти выразительные средства используются для того, чтобы передать главную и более обширную тему, которая, по словам сценариста Мэри Ресинг, не состоит в том, что «любое общение может пойти вкривь и вкось», а звучит следующим образом: «Каждый хочет быть услышанным, потому что каждому есть, что сказать».
«Общение никогда не было простым, – подводя итог, говорит Ресинг. – Это просто непросто».
Перевод Екатерины Головановой
ВОГинфо.ру