Татьяна Давиденко (глухая из семьи глухих) рассказывает о жизни глухих во время Второй мировой войны через истории жизни своей матери, других родственников и друзей.
Вскоре после коммунистической революции 1917 года началась эра Сталина, время репрессий и подавления, когда уничтожались, арестовывались, ссылались невинные люди. С августа 1941 года по январь 1944 года немцы блокировали Ленинград, и город был отрезан от всей страны. Единственный источник жизни, путь в 30 миль пролегал через озеро Ладога на северо-востоке города. Нехватка еды была страшная, не было электричества, температура зимой 1942 года опускалась до -30. За 900 дней блокады одна треть населения вымерла, в основном от голода. Официальные цифры – 600 тысяч погибших, но по последним раскрытым данным, голод и болезни унесли жизни 1,5 миллиона человек.
Танина мама Катя родилась в Ленинграде в 1923 году в большой семье, где было 11 детей (2 умерли в младенчестве). Бабушка Мария Еверт была эстонка из Нарвы, слышащая, но были и другие глухие члены семьи. Бабушка вышла замуж за Александра Лепешкина из Твери. На Васильевском острове (жест – В.О.) в С.-Петербурге они открыли булочную-кондитерскую и, как говорили, там выпекали лучший хлеб и пирожные на всем В.О. Семья была очень благополучной и даже после революции им какое-то время удавалось сохранять свой бизнес. Была большая квартира. Тетя Марина и дядя Вова тоже были глухими.
Однако, мир семьи был нарушен, когда во времена Сталина дедушка был арестован и сослан в лагерь. Хотя ему удалось вернуться в Ленинград, он быстро умер от туберкулеза в 1935 году. После ареста жизнь семьи кардинально изменилась – вся семья, Мария и 9 детей, была вынуждена переехать из хорошей квартиры в одну комнату в доме на той же улице. Никто не мог найти работу, так как они были членами семьи врага народа, лишенцами. Старшая Валя не могла поступить в университет. Голод был страшный, так как большевики отобрали все, даже швейную машинку, которая могла бы прокормить семью. Каким-то образом бабушке Марии удалось найти работу и устроиться мыть пробирки в биологической лаборатории. Там ей удавалось воровать лягушек, тритонов и мышей, которых она варила и кормила своих детей.
Марина ходила в школу глухих на Гороховой – в первую школу для глухих России, открытой в 1806 году. Катя и ее брат ходили в школу для слабослышащих, хотя оба были глухими и использовали РЖЯ с рождения. В то время в школе не было бесплатной еды, Катя и Вова голодали в школе. Оба помнят добрую слышащую учительницу, которая делилась с ними своим скудным обедом.
Однажды бабушка, доведенная до полного отчаяния, решила ночью открыть газ в печке-плите. Она надеялась, что все дети и она сама отравятся газом и уже не проснутся утром. Но поздно ночью бабушкина сестра Аня неожиданно пришла и спасла всех.
Семья Лепешкиных в сборе, в заднем ряду справа – Катя / 1 мая 1941 года
Когда началась Вторая мировая война, почти все были в Ленинграде, только дядю Вову, к счастью, отправили в летний лагерь, а потом на Урал, рядом с Челябинском, где он пережил войну.
Ужасы жизни семьи во время блокады невозможно описать. С ноября 41 года по апрель 42 года вымерла почти вся семья.
Бабушка умерла последней, у нее началась водянка, ее поместили в больницу, но в больницу попала бомба. До этого ей пришлось пережить смерть от голода своих детей и внуков. Старшая слышащая Валя вышла замуж, жила отдельно. У нее был глухой сын Борис – они умерли первыми. Марина, глухая, вышла замуж за глухого сына известного коллекционера Дудина. Часть его коллекции находится сейчас в Эрмитаже. Они оба тоже умерли, но их слышащий сын был отправлен до блокады в лагерь и выжил. Из тех, кто остался в Ленинграде выжили слышащие Вера и Соня, а также глухая Катя. Катя была старшей, и ей приходилось заворачивать тела в какие-то ткани и выталкивать-вытягивать их из квартиры в подъезд на улицу. Утром приезжал грузовик и увозил тела, иногда люди обходили дома и проверяли, есть ли в квартирах мертвые тела. Катя говорила, что самое страшное, что от слабости не оставалось никаких эмоций – ни горя, ни жалости, ничего. Было мучением ходить за водой к Неве, если кто-то падал без сил на тропинке – это означало просто смерть – ведь ни у кого не было сил помочь подняться, и человек просто замерзал от холода и голода на тропинке. Когда у Кати еще были силы, она ходила в госпиталь, помогала раненым за дополнительные граммы хлеба. Но вскоре сил у Кати не осталось, и она просто лежала у себя дома и ждала смерти. Это означало конец. У нее было много друзей, но никаких сил встречаться не было.
Все-таки, Катю удалось найти людям из Общества глухих. Они уговорили ее попробовать выбраться из Ленинграда через Ладогу. В лодке было около 30 глухих. На Ладоге было много лодок – все старались перебраться, и эту «очередь» бомбили фашисты. Катя лежала на дне лодки и видела, как соседние лодки с женщинами и маленькими детьми уходили под воду и люди гибли, но у нее не было никаких эмоций. Лодке с глухими повезло, она достигла другого берега. Катю вместе с другими глухими отправили в Барнаул, Южная Сибирь. На дорогу ушло два месяца поездом, в дороге была еда, но организм Кати долгое время не принимал пищи. Катю хотели разместить в обыкновенной деревне, приемная семья вначале была против – не потому что она была глухой, а потому что не хотели держать у себя 60-летнюю старуху. Кате же было 19 лет, и она весила 35 кг. Но она была грамотной и хорошо считала, получила работу на складе завода учетчицей. Она работала в Барнауле до конца войны, восстановила силы и была очень уважаемым членом сообщества глухих.
Она не была членом компартии в то время. Но когда она жила на Алтае, то вспоминает случай невероятной жестокости и предательства – молодой глухой украл из артели ватник, ватника не досчитались, а партийная глухая коллега донесла на него. Она выступала: «Мы должны быть честными и не позорить лицо глухих». Катя очень переживала и сочувствовала парню, которого в результате осудили на 10 лет концлагерей.
Прошло время, Катя вернулась в Ленинград, встретилась с уцелевшими родными – глухим братом Вовой и слышащими сестрами Соней и Верой. Встретилась со своими школьными друзьями. Катя узнала о репрессированных глухих до войны. Встретила своего старого друга Давида Гинзбургского, одного из первых историков российского Общества глухих.
Таня понимала, что была единственной, кому доверяла мама и могла рассказать все, что пережила. Долгое время Таня не могла понять, почему такие люди, как ее мать, ее ленинградские друзья и Давид Гинзбургский, избегают разговора с чужими людьми о том времени или используют стандартные фразы-клише, известные всем. Сейчас очевидно – это было сочетание разных факторов – животный страх, унаследованный от сталинской эпохи, жизненный опыт, абсолютное убеждение, что надо молчать и, увы, обман, предательство людей вокруг.
Катя переехала в Москву в 1958 году, работала на фабрике вместе с глухими, ее любили коллеги и друзья за удивительную доброту и щедрость. Она прекрасно рассказывала истории на РЖЯ, ей пришлось уйти на пенсию в возрасте 79 лет только потому, что фабрика ее закрылась.
Практически почти до своей смерти в 2010 году она всегда кормила бродячих собак и кошек, никогда не выбрасывала старый хлеб, собирала крошки, значительно превосходящие блокадные 125 грамм, а птицы во дворе всегда узнавали ее и клевали крошки из ее рук.
ВОГинфо.ру